CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Значение «типических мест» в изучении эпоса

История и старина мировосприятие / Историографический и методологический аспекты проблемы междисциплинарного изучения эпических материалов в контексте исторического исследования / Методологический аспект проблемы междисциплинарного изучения эпических материалов в контексте исторического исследования / Значение «типических мест» в изучении эпоса

Страница 4

Несмотря на массу возможных вариантов былины, комбинаций типических мест гораздо меньше, то есть можно говорить о том, что при передаче текста основная роль уделяется трансляции смысла в меру способностей сказителя его осознать. Смысл сохраняется лучше, чем форма.

П. Д. Ухов достаточно наглядно показал, что различия в «типичных местах» в основном сводятся к передаче смысла синонимичными, либо близкими по значению и дополняющими их компонентами формул. В то же время ученый в данном исследовании довольно убедительно доказывает, что сказители не заучивают наизусть тексты былин, но «усваивают» их, то есть фактически перенимают смысл былины, передать который без применения «типических мест» практически невозможно.

Р. С. Липец в своих исследованиях использовала «общие места», отмечая, что на них не сосредотачивалось внимание сказителя, что «способствовало механической консервации их содержания».

Почти в каждой былине можно найти ссылки на другие былинные сюжеты. В этом смысле в эпосе нет ничего лишнего — все детали, которые упоминаются в одних песнях, но не имеют непосредственного отношения к конкретному сюжету, могут получить свое развитие в песнях, относящихся к другим сюжетам.

«Общие места», в силу данных обстоятельств, нецелесообразно рассматривать вне эпоса, в узком смысле, в рамках какой бы то ни было одной былины. Каждое «типическое место», например, достаточно характерное место пира, хвастовства богатырей, обладает ссылками на другие сюжеты, включающие такое типическое место.

Былинный пир предлагает сразу несколько вариантов развития ситуации — «инный хвастал луком тугим» — отсылка к концовке былины о Дунае; «инный хвастал сестрой» — отсылка к сюжету о братьях Петровичах; «инный хвастал да молодой женой» — отсылка к сюжету о Ставровой жене и т. д. Это подтверждается тем, что сказители в рамках одних былинных сюжетов производят сравнение с эпическими ситуациями других сюжетов («О женитьбе Алеши» и «О Ставровой жене»):

Всякий-то на свете женится,

Да не всякому женитьба удавается:

Удаваласе женитьба двум богатырям:

Во-первыих, Добрынюшки Микитичу,

Во-другиих Ставру Годиновичу.

Здесь речь идет не о «контаминации», а именно о сравнении с известными сказителю и его слушателям сюжетами былин. Этот случай не является уникальным. В ряде вариантов сюжета о хвастовстве конями (Об Иване Гостином сыне и князе Владимире) есть типическое место о конях князя Владимира

У мя есть три-то жеребца-то стоялые,

Воронко, Полонко да Сивогрив жеребец,

Воронко то держат да шесть-то конюхов,

Полонко-то держат да девять конюхов,

А Сива-то жеребца двенадцать конюхов

На двенадцати розвезях удерживают .

Вариант — Сив жеребец, да кологрив жеребец,

И который полонян Воронко во Большой орде —

Полонил Илья Муромец сын Иванович,

Как у молода Тугарина Змеевича …

Отдельного сюжета о том, как Илья Муромец в Большой Орде полонил коня у Тугарина Змеевича среди собранных в XIX–XX вв. фольклорных материалов не наблюдается, но в записях былин XVII–XVIII вв. («Богатырское слово») подобная эпическая ситуация упоминается с потрясающей точностью: «Первую лошадь ведут Идола-богатыря Скоропевича на двенадцати чепях на золотых , Вторую ведут лошадь молода Тугарина Змеевича на одиннадцати чепях серебряных» «Збил Илья Муромец з добра коня Идола Скоропеевича, а Тугарина руками взял».

Таким образом, в текстах былин можно заметить своеобразные «ссылки» сказителей на типические места известных им эпических сюжетов, в том числе и не дошедших до нас в составе фольклорной традиции, но переработанных и вошедших в состав «литературы» Московской Руси.