CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Всеславянский союз

Культура в книгах / Россия и Европа / Всеславянский союз

Страница 10

Самая многочисленная из этих национальностей - немецкая, в которой, без подчиненных ей славянских и других народов, насчитывается до 43 или 44 миллионов душ. Но такой перевес числительности уравновешивается невыгодным во многих отношениях географическим положением Германии, как-то: неокругленностью границ, значительным протяжением с запада на восток, врезыванием с юга и востока славянских областей, серединностью местоположения, подверженного нападениям с разных сторон. Невыгоды эти даже таковы, что для сохранения независимости Германии со стороны Франции и Турции необходима была до самых последних времен помощь как тех славян, которых удалось ей включить в свой состав, так и независимых славянских государств: Польши и России.

На пять или на шесть миллионов меньшая числительность французов с избытком вознаграждается округленностью, так сказать, сосредоточенностью занимаемой ими страны.

Англия, население которой еще на семь или на восемь миллионов меньше, получает непреодолимую оборонительную силу от ее островного положения, которое, однако же, ослабляет ее наступательную силу. Почему, не имея ни возможности, ни выгоды приобрести и надолго сохранить власть над какою-либо частью материка, она наиболее заинтересована в том, чтобы ни одно из европейских государств не получило слишком сильного перевеса над другими.

Италия, числом своего населения еще несколько уступающая Англии, ограждена с севера Альпами, а с прочих сторон окружена морем, которое, при заинтересованности Англии в сохранении равновесия между европейскими державами, представляет наилучшее ограждение.

Наконец, Испания, население которой уменьшилось до каких-нибудь 15 миллионов лишь вследствие случайных и временных причин, дурного государственного устройства, еще лучше Италии ограждена физическими условиями страны, отделенной от единственной своей соседки, Франции, цепью Пиренеи и, сверх того, еще перерезанной в разных направлениях высокими горными хребтами, могущественными охранителями независимости даже слабых народов.

Из такого отношения сил главных европейских народностей вытекает как необходимое следствие, что так называемая система политического равновесия не искусственная какая-либо комбинация, умышленно придуманная дипломатами, а естественный нормальным порядок вещей в применении к Европе в тесном и единственно верном значении этого слова,- порядок, который не только не противоречит принципу национальности, но в нем именно находит свое твердое незыблемое основание точно так, как в славянском мире, по тем же самым причинам, естественный порядок вещей может основываться только на гегемонии России. Посему порядок, основанный на равновесии европейских государств, есть единственный устойчивый, и, как бы его ни колебали, он всегда восстановляется тем, что называется силою вещей.

Но понятно, что при том слабом значении, которое до самого последнего времени имел принцип национальности в европейском мире, это нормальное отношение между членами европейской семьи не могло быть понято и постигнуто с самого начала, а лишь мало-помалу выяснилось ходом событий, игрою политических сил, из коих каждая стремилась к своему полнейшему проявлению, к преобладанию над прочими. Собственно говоря, когда политическое равновесие и было понято, то на деле (а не на лицемерном языке дипломации или на наивном языке мнимой науки народного права) оно никогда не признавалось за какой-либо принцип права, а осуществлялось только как факт, часто независимый от произвола политических деятелей.

Это нормальное для европейских государств состояние политического равновесия нарушалось как самым течением событий (тем, что мы называем историческими случайностями), так и естественным стремлением к гегемонии в разные времена разными народностями, преимущественно под влиянием страстей и честолюбивых планов тех личностей, которые сосредоточивали в себе интересы этих народностей. Но все эти попытки оказывались с течением времени несостоятельными, удаваясь только на сравнительно короткий срок, ибо по самой сущности своей противоречили тому распределению политической силы и могущества, которое лежало в самом основании германо-романской системы государств.