Последний ответ г. Вл. Соловьеву
Культура в книгах / Россия и Европа / Последний ответ г. Вл. Соловьеву
Страница 3

Очевидно, это есть изображение той самой мысли о четырехосновности, которая несколькими строками выше выражена в отвлеченных терминах. Затем последними строками в книге стоят стихи Хомякова:

Смотрите, как широко воды

Зеленым долом разлились,

Как к брегу чуждые народы

С духовной жаждой собрались!

Так глубоко верили в свою землю Хомяков и Данилевский, так далеко простирались их надежды!

"Но ведь это самохваление, самомнение! Ведь это горячие мечты народного самолюбия, которые ведут к гордости, к нелепому самодовольству, к презрению и непониманию цивилизации!" Вот что скажут на это наши скептики и недоброжелатели, да и множество наших интеллигентов, или, правильнее, тех, которые только пламенно желают считаться интеллигентами. Боже мой, бедная Россия! Незаглушимая болезненная нота всегда отзывается в твоей умственной жизни. Мы так измалодушничались, так привыкли падать духом, что чуть не оскорбляемся, если кто-нибудь выразит надежду на великое духовное будущее России. Да почему же нам не надеяться? Вера в свою землю, надежда на нее ведь это чувства, без которых жить нельзя: нельзя называть себя русским, нельзя сознавать свою особенность среди людей иного племени и не верить, что эта особенность имеет свое высшее оправдание, что наша история ("такая, какую нам Бог дал", по выражению Пушкина) ведет нас к некоторой великой цели. Что дурного, что такого страшного и непростительного в той мысли, что на равнинах славянства дух человеческий принесет некогда роскошные плоды, каких не видала история? Подобные надежды так естественны для того, кто любит свой народ.

Но надежды, конечно, суть только надежды, только гадания о будущем, только желания, для исполнения которых от нас еще требуется большой труд, тем больше усилий и доблестей, чем выше самые желания. Мы видели, что противники Н. Я. Данилевского выставляют его желания в каком-то страшном свете; но они делают еще другую ошибку, все потому, что стараются подорвать его теорию типов. Именно, и Вл. С. Соловьев, и В. П. Безобразов причисляют эти надежды Данилевского к самой его теории, видят в них прямой вывод из всех его соображений, последнее слово и завершение его системы. Понятно, что благожелания, в которых Данилевский дал полный простор своему горячему патриотизму, должны показаться совершенно мечтательными для людей с иным настроением, а, следовательно, тот же упрек мечтательности должен упасть и на всю теорию, которая привела будто бы к таким фантастическим выводам.

Но так нельзя смотреть на дело, не так его поставил автор "России и Европы". Это был не только пламенный патриот, но и необычайно светлый ум. Он отделил резкою чертою то, чего желал и на что надеялся, от того, что считал твердым фактом, строго обоснованною теорией. Предположения о будущем величии славянского культурно-исторического типа содержатся в XVII главе, последней главе книги. Эта глава начинается такими словами:

"Предыдущею главою я, собственно говоря, кончил принятую на себя задачу" (Россия и Европа, стр. 513).

"Я указал,- говорит на следующей странице Данилевский,- на тот путь, которым Россия и Славянство ведутся и должны, наконец, привестись к осуществлению тех обещаний, которые даны им их этнографическою основой, теми особенностями, которые отличают их в числе прочих семейств великого арийского племени . Этим могли бы мы, следовательно, заключить наши исследования" (стр. 514).

Итак, до сих пор происходило строгое исследование, и оно теперь вполне заключено. Теория культурно-исторических типов утверждена, и в отношении к славянскому типу дело шло не об обещаниях, даваемых его этнографическою основой в ее историческом пути развития, не о будущих подвигах его культуры, а о том пути, по которому история привела этот тип к восточному вопросу. Итак, если бы мы вовсе откинули последнюю главу "России и Европы", эта книга сохранила бы всю свою целость и весь свой вес. Но автор, к соблазну наших западников, решился заговорить о будущем, захотел вполне выразить свою любовь и веру. При этом он очень хорошо знал, что делает. Он называет это дело "гадательным" и "крайне трудным" (стр. 515) и даже вовсе отвергает возможность полной характеристики новой культуры.

Страницы: 1 2 3 4

Смотрите также

Чрезвычайные ситуации
Чрезвычайные ситуации (ЧС) — это обстоятельства, возникающие в результате аварий, катастроф, стихийных бедствий, диверсий или иных факторов, при которых наблюдаются резкие отклонения протекающ ...

Мифы и религия древнего Египта
...

Спорт
Спорт был частью уругвайской культуры от раннего начала зарождения страны. Победители таких спортивных событий как Чемпионат мира по футболу, Открытый чемпионат Франции, и на олимпийских играх , Ур ...

Разделы