Наука на излете ленинизмаКультура в книгах / Наука под гнетом российской истории / Идеологические «особости» советской науки / Наука на излете ленинизмаСтраница 6
Архивы и библиотеки не могут претендовать на то, что их деятельность вносит громадный вклад в народное хозяйство страны, их руководители не могут отчитаться за свою работу справками о внедрении. Поэтому логика коммунистических финансодателей была вполне понятной: люди мы образованные и понимаем, что библиотеки и архивы нужны стране, но руководители мы практичные и тратить народные денежки на их развитие, разумеется, не будем. Профинансируем тех, чья работа приумножает “валовой продукт”, а ежели останутся кой – какие копейки, то их и получат библиотеки – эти народные захребетники.
Это не ёрничество. Именно так рассуждали те, от кого зависела судьба отечественной науки. И по тому, кáк они относились к жизни библиотек и архивов, можно достоверно судить об их истинном отношении к науке в целом. Библиотеки, а не атомный проект и исследования космоса – самая характерная лакмусовая бумажка интеллектуального здоровья нации.
Здесь, правда, всех собак на коммунистический режим вешать нельзя. Как и все прочее, отношение к науке он также унаследовал от чиновников самодержавной России. Со времен Петра I, когда был задан начальный импульс приоритета инженерного дела (прикладной науки) перед чистым поиском (фун-даментальной наукой), российские правители не поощряли развитие науки, а лишь терпели ее. Коммунисты эту традицию не порушили, они лишь довели ее до полного абсурда.
Одной из самых отвратительных гримас этого абсурда явилось полное подчинение науки идеологии и даже технологии социалистического строительства. Наука не столько занималась поиском истины, сколько выполняла социальные заказы. А Академия наук, поставленная в 1929 г. на колени, так и не смогла выпрямится. Она по сути стала не Академией наук, а Академией советских наук и боролась не за чистоту науки, а за лояльность своих членов. Истины она не искала. Истины ей спускали сверху (философские, исторические, филологические, биологические и даже физические), а Академия лишь отстаивала их.
Профессор А. Гродзинский писал в 1988 г.: “Наука приняла на себя роль комментатора и обоснователя незыблемости, высочайшей прогрессивности и справедливости существующих порядков и до некоторой степени перестала быть наукой,… стала трусливой и законопослушной” .
Шел третий год перестройки, странной по-прежнему правила коммунистическая идеология, она уже, правда, была у финишной черты и изрядно поизносилась. У нее уже не хватало сил держать за горло все сферы жизни. Люди это быстро осознали и поспешили возвысить голос. Но, как и всегда, все беды связывали лишь с “искривлениями и перегибами сталинизма”. Ленин, сама коммунистическая идея, да и верховодившие вожди были неприкасаемы, на них опирались как на высшие авторитеты. Понимание “истинного” положения дел строго соответствовало все тем же директивным указаниям. Как в детской сказке: толпятся перед людоедом разные людишки, дрожат, переминаются с ноги на ногу и гадают – кого же он съест первого. И заискива-ют, уступают очередь другому и матерно ругают уже съеденного…
Еще одна исконно российская черта функционирования науки – ее полное и безоговорочное подчинение произволу чиновничества. Коммунисты и эту «особость» лишь довели до логического совершенства. При этом степень зависимости науки от чиновника, а чиновника от верховной власти была столь высокой, что за страхом ответственности терялся не только рассудок, но и просто – здравый смысл. О державной пользе открытий, просто о финансовой выгоде для государства доведенных до «товарного» вида научных разработок никто не вспоминал. Выгоды были не в счет. Главное – первыми рапортовать, первыми отчитаться, доказать приоритет своей вотчины, а ежели это не удастся сделать – не беда. Как говорится, еще не вечер. Можно смешать с грязью и подвести “под статью” или “под петлю” истинных авторов. Пусть не высовываются.
Поразительны в этом отношении две нашумевших в свое время истории: с «дезинтегратором» профессора И.А. Хинта и с «голубой кровью» профессора Ф.Ф. Белоярцева. О них много писала периодическая печать . Сейчас на временнóм отдалении видно, что у обеих коллизий много общего, хотя, казалось бы, их полная несхожесть как бы задана изначально. Обе истории по сути об одном: о том, что интересы догмы или ведомства выше Истины и о том, что уязвленные амбиции напрочь подавляют мораль, совесть и разум.
Смотрите также
Культура Руси в средние века
Образование единого Русского государства нашло своё яркое воплощение в культурно-бытовом облике страны. Можно понять законную гордость наших предков, стремившихся запечатлеть в произведениях зодчест ...
Мифы и религия древнего Египта
...
Люди в лодках
Если речь идет о загадочном острове Пасхи, ни один человек не обладает полными и достоверными знаниями о нем.
Отец Себастьян Энглерт ...