CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Эволюция эпического мировоззрения

История и старина мировосприятие / Соотношение контекста и метатекста социальной нормы / Значение типичности социальной практики в эпосе / Эволюция эпического мировоззрения

Страница 2

По три годы Добрынюшка-то стольничал,

По три годы Добрынюшка да чашничал,

По три годы Добрыня у ворот стоял,

Тово стольничал — чашничал он девять лет,

На десятые Добрынюшка гулять пошел.

Таким образом, эпос отражает как минимум три взгляда на престижное обучение и, соответственно, два изменения мировоззрения в отношении карьеры. Вместе с тем, кроме переосмысления старых мотивов в новых условиях социальной практики, которое потребовало частичной замены понятий, в эпосе, по всей видимости, присутствует изменение значения сюжетных ситуаций без трансформации «типических мест».

Если не учитывать переосмысления сюжетов, то некоторые из них сами могут оказаться вариантами одного и того же события, «увиденными », в буквальном смысле слова, с различных точек зрения : так, в частности, княгиня Евпраксия порезала руку на пиру в присутствии Чурилы:

Прекрасная княгиня та Апраксия,

Да рушала мясо лебединое ;

Смотрячись-де на красоту Чурилову,

Обрезала да руку белу правую .

Примерно то же самое в похожих обстоятельствах с участием Тугарина Змеевича:

Да садился Тугарин да за дубовый стол,

Да садилася матушка княгиня Опраксия-королевична.

Да принесли-то ведь как лебедь белую.

Она рушала, матушка Опраксия, лебедь белую ,

Да урезала да руку правую .

В данном случае само «типическое место» не изменилось, так как не изменилась традиция пира, однако существенное изменение претерпела общественная оценка имевшего место события, поскольку модифицировалась практика гендерных отношений.

Сходство былинной «социальной практики» в передаваемом эпизоде обоих сюжетов налицо, несмотря на множество различий в предыдущем и дальнейшем повествовании. Поведение княгини не изменилось, поскольку ее действия сохранили функциональный характер в образно-символической системе данного общества. Знак готовности на определенные жертвы ради жениха всегда имел целью привлечь его внимание — впоследствии он трансформировался в обыденной практике в обычай пересаливания пищи (когда соль стала цениться больше, чем намеренное нанесение себе увечья как символ готовности подчиниться власти мужа, пролить за него свою кровь).

«Лебедь белая» во многих случаях славянской социальной практики выступает в качестве синонима невесты (Марья-Лебедь Белая в сюжете о Потыке). Необходимо обратить особое внимание на то место, которое занимает символика «белой лебеди» на почестном пиру. Отдельное ее упоминание в качестве некоего «третьего блюда» (десерта), возможно, указывает на нечто большее, чем простой каламбур. К тому же, мясо лебедя очень жесткое и его употребление можно отнести скорее к символической замене какого-то первоначального, вероятно, важного ритуального действия. Кроме того, символика «лебеди белой» прослеживается и в сравнении с другими обрядами — так, например, эпическая княгиня Евпраксия резала (рушала) лебедь белую — признавалась в любви к Тугарину Змеевичу в сюжете об Алеше Поповиче. Это явление эпической социальной практики имеет близкие аналогии в статье 35 устава князя Ярослава, где говорится об обычае «краять сыр» (т. е. резать его) в ходе помолвки.

При этом необходимо отметить, что поведение эпической княгини Опраксии уже не выделяется на общем социальном фоне, допускающем внебрачные половые отношения, близкие по типу к куртуазным, но с русской спецификой:

Побоелись вы-то укоры сестриной,

Не побоелись вы укоры-то жениной;

У большого-то братьця да у Петровиця

Живет его жона да с Ильёй Муровицём,

У меньшого-то братьця да у Петровиця