CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Мутация русской науки в науку советскую

Культура в книгах / Наука под гнетом российской истории / Идеологические «особости» советской науки / Мутация русской науки в науку советскую

Страница 15

Били в тот год Академию все, кому не лень. Бил управляющий делами Совнаркома Н.П. Горбунов (ублажили и его, сделав в 1935 г. академиком), начальник Главнауки Наркомпроса РСФСР Ф.Н. Петров (этого определили в почетные академики). Во все инстанции и, в первую очередь в Академию наук, сыпались возмущенные послания из десятков городов, неофиты Академии давали возмущенные интервью прессе. Свежеиспеченный академик Д.Б. Рязанов бушевал более других. Его письмо Ольденбургу от 15 января 1929 года – настоящий политический донос . Такое впечатление, что все дружно сошли с ума: академики, не избрав трех комму-нистов, сознательно сотворили чуть ли не новый Всемирный потоп, или – того хуже – на всех советских людей напустили порчу…

Криминальное заседание Совнаркома состоялось 5 февраля 1929 г. Вел его А.И. Рыков . От Академии присутствовали А.Ф. Иоффе, А.Н. Крылов, Н.Я. Марр, С.Ф. Ольденбург, С.Ф. Платонов и Д.Б. Рязанов. Карпинский “спрятался за свой возраст” (ему шел 83 год) и не поехал в Москву. Вылив положенную по ритуалу дозу помоев на седовласые головы академиков, Совнарком, разумеется, «милостиво» разрешил повторное голосование.

13 февраля на Общем собрании по сути не избрали, а утвердили назначение Деборина, Лукина и Фриче в академики.

Сразу после выборов, не вынеся унижений, академики – секретари двух Отделений Академии А.Н. Крылов и И.Ю. Крачковский подали в отставку. Их сменили более стойкие В.Л. Комаров и С.Ф. Платонов. В «помощь» неуправляемому президенту Карпинскому Особое совещание Президиума Академии наук “рекомендовало” в качестве вице – президентов энергичных и по-нятливых А.Е. Ферсмана и Д.Б. Рязанова. Они быстро оттерли от руководства Карпинского и взяли все нити в свои руки. Уже 17 марта 1929 г. Ферсман изложил свои предложения по реорганизации Академии наук “в духе огосударствления науки и усиления чиновничьего начала в ее деятельности” . Как говорится, приехали. Занавес опустился. Второй акт драмы закончился.

Но пьеса наша трехактная. Впереди последнее действие – «Чистка».

Поставив Академию наук на колени, большевики решили так проучить ученых, чтобы у них навсегда пропало всякое желание хоть в чем-то перечить властям. С помощью ОГПУ спешно состряпали «Академическое дело» и взялись за его «дока-зательства». Что могли придумать большевики? Конечно, монархический заговор .

Весной 1929 г. в Академии наук всеобщий сыск и обвальная чистка. Сыск устроило ОГПУ (явно по наводке из самой Академии наук) в академическом Архиве, в Пушкинском Доме, БАНе. Работала комиссия под руководством члена ЦКК-РКИ Ю.П. Фигатнера. «Обнаружили» то, что искали, зная – где что лежит : оригиналы манифестов об отречении Николая II и его брата Михаила, документы корпуса жандармов, охранного отдеения, личный архив товарища Министра внутренних дел В.Ф. Джунковского, планы обороны Петрограда в I Мировую войну, архивы ЦК кадетской партии за 1905 – 1915 гг. и партии эсеров (по 1918 г. включительно), список членов Союза русского народа и другие материалы. Одним словом, настоящий “заговор монархистов”.

Нет сомнения, дело это – шито белыми нитками, ибо все то, что обнаружили в Академии наук, она не скрывала, она эти документы хранила и не делала из этого тайны. Они разными путями попали в ее фонды, но все – легально. Просто надо было добить ученую братию, окончательно сломить ее гордыню. Заодно большевики, изъяв из Академии эти документы (в первую очередь, Корпуса жандармов и Охранного отделения), рассчитывали использовать их в своих сложных политических интригах, ведь не всегда и не все были верными ленинцами, кое-кто из них до исторического материализма столь же верно служил и тайным осведомителем.

Комиссия Фигатнера за весну и осень 1929 г. «вычисти-ла» из Академии наук 781 сотрудника . 13 декабря в Смольном состоялось общегородское собрание научных работников Ленинграда, оно потребовало “суровой пролетарской кары” для всех преступников .